Варианты РЯ2311001 РЯ2311002 статград русский язык 11 класс ЕГЭ 2024 с ответами

(1)Был канун Рождества… (2)Сторож переселенческого барака, отставной солдат, с серою, как мышиная шерсть, бородою, по имени Семён Дмитриевич, или попросту Митрич, подошёл к жене и весело проговорил: – (3)Ну, баба, какую я штуку надумал! (4)Я говорю, праздник подходит… (5)И для всех он праздник, все ему радуются… (6)У всякого есть своё: у кого обновка к празднику, у кого пиры пойдут…

(7)У тебя, к примеру, комната будет чистая, у меня тоже своё удовольствие: куплю себе колбаски!.. – (8)Так что ж? – равнодушно сказала старуха. – (9)А то, – вздохнул снова Митрич, – что всем будет праздник как праздник, а вот, говорю, ребятишкам-то, выходит, и нет настоящего праздника… (10)Гляжу я на них – и сердце кровью обливается: эх, думаю, неправильно!.. (11)Известно, сироты… (12)Ни матери, ни отца, ни родных…

(13)Нескладно!.. (14)Вот и надумал я вот что: надо ребятишек потешить!.. (15)Видал я много народу… и наших, и всяких видал… (16)Видал, как они к празднику детей любят позабавить. (17)Принесут ёлку, уберут её свечками да гостинцами, а ребятки-то ихние просто даже скачут от радости!.. (18)Лес у нас близко – срублю ёлочку да такую потеху ребятишкам устрою! (19)Митрич весело подмигнул, чмокнул губами и вышел во двор. (20)По двору, там и сям, были разбросаны маленькие домики и большие шалаши, занесённые снегом, прикрытые досками.

(21)С ранней весны и до глубокой осени через город проходили переселенцы. (22)Их бывало так много, и так они были бедны, что добрые люди выстроили им домики, которые сторожил Митрич. (23)К осени пароходы забирали большинство переселенцев, а к зиме не оставалось уже никого, кроме Митрича и Аграфены да ещё нескольких детей, неизвестно чьих. (24)У этих детей родители либо умерли, либо ушли неизвестно куда. (25)Всех таких детей набралось у Митрича в эту зиму восемь человек. (26)Он поселил их всех вместе в один домик, где и собирался нынче устроить праздник.

(27)Прежде всего Митрич отправился к церковному старосте, чтобы выпросить огарков церковных свечек для украшения ёлки. (28)Потом он пошёл к переселенческому чиновнику. (29)Но чиновник был занят; не повидав Митрича, он велел сказать ему «спасибо» и выслал полтинник. (30)Вернувшись домой, Митрич ни слова не сказал жене, а только посмеивался молча да, поглядывая на монету, придумывал, когда и как всё устроить.

(31)«Восемь детей, – рассуждал Митрич, загибая на руках корявые пальцы, – стало быть, восемь конфет…» (32)…Был ясный морозный полдень. (33)С топором за поясом, в тулупе и шапке возвращался Митрич из леса, таща на плече ёлку. (34)Ему было весело, хотя он и устал. (35)Утром он ходил в город, чтобы купить для детей конфет, а для себя с женой – колбасы, до которой был страстный охотник, но покупал её редко и ел только по праздникам.

(36)Митрич принёс ёлку, топором заострил конец; потом приладил её, чтобы стояла, и, когда всё было готово, потащил её к детям в барак. (37)Когда ёлка согрелась, в комнате запахло свежестью и смолой. (38)Детские лица, печальные и задумчивые, внезапно повеселели… (39)Ещё никто не понимал, что делает старик, но все уже предчувствовали удовольствие, и Митрич весело поглядывал на устремлённые на него со всех сторон глаза. (40)Когда свечки и конфеты были уже на ёлке, Митрич задумался: убранство было скудным.

(41)Как ни увлекался он своей затеей, однако повесить на ёлку, кроме восьми конфет, он ничего не мог. (42)Вдруг ему пришла такая мысль, что он даже остановился. (43)Хотя он очень любил колбасу и дорожил всяким кусочком, но желание угостить на славу пересилило все его соображения: – (44)Отрежу всякому по кружочку и повешу на ниточке. (45)И хлебца по ломтику, и тоже на ёлку. (46)Как только стемнело, ёлку зажгли. (47)Запахло топлёным воском, смолою и зеленью. (48)Всегда угрюмые и задумчивые, дети радостно закричали, глядя на огоньки. (49)Глаза их оживились, личики зарумянились. (50)Смех, крики и говор оживили в первый раз эту мрачную комнату, где из года в год слышались только жалобы да слёзы. (51)Даже Аграфена в удивлении всплёскивала руками, а Митрич, ликуя от всего сердца, прихлопывал в ладоши. (52)Любуясь ёлкой, веселящимися детьми, он улыбался.

(53)А потом скомандовал: – (54)Публика! (55)Подходи! (56)Снимая с ёлки по куску хлеба и колбасы, Митрич оделил всех детей, затем снял себе и Аграфене. – (57)Погляди, ведь жуют сиротки-то! (58)Погляди, жуют! (59)Погляди! (60)Радуйся! – кричал он. (61)А после Митрич взял гармонику и, позабыв свою старость, вместе с детьми пустился плясать. (62)Дети прыгали, весело визжали и кружились, и Митрич не отставал от них. (63)Душа его переполнилась такою радостью, что он не помнил, бывал ли ещё когда-нибудь в его жизни этакий праздник. – (64)Публика! – воскликнул он наконец. – (65)Свечи догорают. (66)Берите сами себе по конфетке, да и спать пора! (67)Дети радостно закричали и бросились к ёлке, а Митрич, умилившись чуть не до слёз, шепнул Аграфене: – (68)Хорошо!.. (69)Прямо можно сказать: правильно!..

(По Н.Д. Телешову*) * Николай Дмитриевич Телешо́ в (1867–1957) – русский советский писатель, поэт, организатор известного кружка московских писателей «Среда» (1899– 1916). Рассказ «Ёлка Митрича» (1897) входит в цикл «Переселенцы», посвящённый большому переселению за Урал, в Сибирь, где крестьянам давали наделы земли.

(1)Наверное, чтобы идти в клоуны, нужно обладать особым складом характера, особыми взглядами на жизнь. (2)Не каждый человек согласился бы на то, чтобы публично смеялись над ним и чтобы каждый вечер его били, пусть не очень больно, но били, обливали водой, посыпали голову мукой, ставили подножки. (3)И он, клоун, должен падать, или, как говорим мы в цирке, делать каскады… (4)И всё ради того, чтобы вызвать смех. (5)Чем лучше работает клоун, тем больше смеха. (6)В детстве, в школе, а потом уже в армии мне нередко приходилось, так сказать, придуриваться: делать вид, будто что-то не понимаю, задавать заведомо глупые вопросы, заранее зная, что они вызовут смех у окружающих. (7)Почему люди смеялись?

(8)Думаю, прежде всего потому, что я давал им возможность почувствовать своё превосходство надо мной. (9)Поэтому мои неожиданные вопросы, ответы, действия и выглядели смешными. (10)Окружающие понимали, что сами они на подобное никогда не пошли бы. (11)Рассказывая анекдоты, разыгрывая знакомых, я, как правило, сохранял невозмутимый вид, отчего юмор становился острее, лучше доходил. (12)Это я проделывал ещё на уроках истории в школе. (13)Отвечая о царствовании Ивана Грозного, я серьёзно рассказывал абсолютно вымышленные, дикие истории из жизни царя. (14)И когда ошарашенный учитель под хохот класса спрашивал меня, откуда мне это известно, я отвечал, что где-то читал. (15)Или помню, как в первые недели службы в армии на занятиях по топографии при виде обыкновенного циркуля в руках у помощника командира взвода я просил объяснить, что это такое и как это называется.

(16)Помощник командира взвода меня ещё не раскусил и поэтому терпеливо объяснял, даже писал на доске слово «циркуль». (17)Я делал вид, что никак не могу выговорить это слово, а мои товарищи сидели красные, давясь от смеха, и слёзы текли по их щекам. (18)А в тяжёлые дни войны во время затишья после бомбёжки или обстрела я старался разрядить гнетущую обстановку каким-нибудь анекдотом или смешной историей. (19)Иногда эти шутки заканчивались для меня печально. (20)Мы, солдаты и сержанты, получая увольнительные, хотели пофорсить1 . (21)Вот и я достал себе офицерскую фуражку, носить которую – значит нарушать форму одежды. (22)Гуляю по Риге в одно из увольнений, уже в мирные, послевоенные дни, и тут меня заметил патруль и забрал. (23)Привели в военную комендатуру, а там таких, как я, полно. (24)Фуражки наши поснимали и положили на стол.

(25)Мы стоим с обнажёнными головами. (26)Те, кто нас привёл, надевают наши фуражки, примеривают на свои головы. (27)«Наверное, выбирают себе», – подумал я. (28)Вдруг вошёл чернявый старший лейтенант и с ходу, взяв фуражку, надел её на голову и посмотрел в дверное стекло, как в зеркало. (29)Я как ни в чём не бывало изрёк: – Вот ещё один пришёл. (30)К шапочному разбору. (31)Все засмеялись, и старший лейтенант тоже. (32)Он постепенно всех отпускал, заменяя фуражки на пилотки. (33)Я остался последним. (34)Получил пилотку… и десять суток ареста. (35)Чернявый лейтенант оказался начальником гауптвахты. (36)Правда, мне повезло: через три дня наступили Октябрьские праздники, и меня досрочно освободили и направили в часть. (37)Я всегда радовался, когда вызывал у людей смех.

(38)Кто смеётся добрым смехом, заражает добротой и других. (39)После такого смеха иной становится атмосфера: мы забываем многие жизненные неприятности, неудобства. (40)Много доброго можно сделать, если у тебя хорошее настроение. (41)Так и на войне. (42)Смеясь, мы забывали об угрозе смерти, которая ежечасно нас подстерегала, становилось легче жить, появлялись оптимизм и вера… (43)Я лично на себе всё это испытал, и не раз. (44)Слышать смех – для меня радость. (45)Вызвать смех – для меня гордость.

(По Ю.В. Никулину*)

* Юрий Владимирович Никулин (1921–1997) – советский и российский артист цирка, цирковой режиссёр, киноактёр, телеведущий, директор и художественный руководитель Московского цирка на Цветном бульваре, народный артист СССР, участник Великой Отечественной войны.

(1)В зоологическом парке в такое раннее утро было совсем пусто. (2)Я как раз была около слоновника, когда туда вошёл высокий, худой человек. (3)Это был профессор Евгений Петрович Корень. (4)Много лет подряд он руководил научной работой, ведущейся в зоопарке. (5)Он и жил на территории парка в маленьком домике рядом с лужайкой, где бродили за оградой олени. – (6)Здравствуйте, – сказал он мне суховато. – (7)Догадываюсь, что привлекло вас сюда в столь раннее время. (8)Начнётся не раньше чем через полчаса, – сказал Корень, словно речь шла не о грядущем затмении солнца, а о спектакле. (9)Он направился к выходу, я зашагала вслед за ним.

(10)На аллее, широко расставив ноги, стоял крепкий, мускулистый человек в голубой рубашке с двумя карманчиками и свободных полотняных брюках. (11)Тёмные очки защищали его глаза от солнца, и я тотчас же с огорчением подумала, что у меня тёмных очков нет, а без них будет очень трудно наблюдать затмение. – (12)Мой сын, Николай Евгеньевич Корень, – проговорил профессор, махнув в его сторону худой загорелой рукой. (13)Тот повернул к нам голову и добродушно улыбнулся. (14)На вид ему было лет тридцать.

(15)Он не был похож на отца – более широкий в плечах, коренастый, с мускулистыми, сильными ногами в спортивных башмаках. (16)Но ироническая складка в правом уголке рта, твёрдый подбородок да густые, подвижные брови – всё это как будто было отцовское. (17)Наступило молчание. – (18)Ваш сын работает по той же специальности, что и вы, Евгений Петрович? – прокашлявшись, спросила я, не зная, с чего начать разговор. – (19)Математик, – вздохнул отец. – (20)Сейчас диссертацию пишет.

(21)Стало темнеть. (22)Это не была та пасмурность, которая приходит, когда небо заволакивает тучами. (23)Не была это и осенняя хмурь с её набрякшей, свинцовой чернотой. (24)Это была скорее синева сумерек. (25)И вместе с тем в ней не чувствовалось того кроткого, умиротворяющего покоя, какой приносит природа, готовящаяся к вечернему сну. (26)Чем-то тревожным и мрачным веяло от густой сероватой синевы, ползущей по аллеям парка. (27)Мне вдруг начало казаться, что я никогда больше не увижу солнца. (28)В смятенье я посмотрела на Николая Кореня. (29)Он о чём-то задумался, грызя травинку. (30)Свежее, твёрдо очерченное его лицо было внимательно и спокойно: он слушал голос природы. (31)И от его коренастой фигуры, от того, как внимал он живому дыханию жизни, на меня повеяло таким хозяйским спокойствием, такой победительной силой, что я устыдилась своей душевной слабости. (32)Тонкий луч, похожий на золотую проволоку, протянулся сквозь ветви на аллею. (33)Из-под тени медленно показался узкий расплавленный серпик. (34)По небу осторожно, как бы пробуя силу, разливалось розовое тепло.

(35)На наших глазах происходило великое чудо жизни. (36)Краски менялись: небо стало розовым, тропинки – синими, деревья – золотыми. (37)Мягкий утренний ветер тронул листву, и она ответила ему доверчивым шелестом. (38)Звонко и счастливо запела первая птица. (39)Синие тени на дорожках таяли, теперь синева всё шире захватывала небо. (40)И вдруг, наконец прорвавшись, хлынул с неба могучий сверкающий поток света. (41)И тотчас же всё ожило. (42)Профессор стоял, подняв голову к небу. (43)Никогда не думала я увидеть на этом сухом, жестковатом лице такое бесконечно мягкое, почти детское восхищенье. (44)А его сын всё продолжал слушать голос природы. (45)Он глядел прямо на солнце сквозь свои чёрные очки.

(46)Лицо его было залито светом. – (47)Ну, что вы видите? – спросила я его нетерпеливо. – (48)Совсем кончилось затмение? (49)Николай Корень молчал. (50)Я повторила вопрос, сердито уставившись на него, и вдруг запнулась. (51)Меня поразила странная неподвижность его лица. (52)Он не щурился от солнца; ничего в его чертах не отвечало игре лучей, ничто не отзывалось на них. (53)Это было лицо человека, который не видит солнца, а только осязает его тепло. (54)Я стояла, оцепенев, не в силах поверить своей догадке. (55)На мою руку осторожно легла сухая, горячая ладонь, – Евгений Петрович, отец Николая, отвёл меня в сторону. – (56)Дело вот в чём… – тихо сказал он, глядя куда-то вбок, и запнулся.

(57)Синица, вертя головкой, охорашивалась на ветке. (58)Внутри вольеры промчалась белка. (59)Над прудом медленно плыло наполненное светом облако. (60)Это была жизнь во всей её тёплой прелести, в бесконечно милых, обыденных подробностях. (61)Я смотрела на человека, который ничего этого не видел. (62)И сердце моё содрогнулось, когда я поняла это. – (63)Он потерял оба глаза в сорок четвёртом году, после ранения, – неловко сказал Евгений Петрович. – (64)Уже будучи слепым, окончил университет. (65)Как вы изволили слышать, защищает диссертацию. (66)Ни от чего не хочет отказаться – ходит плавать в бассейн, зимой катается на коньках… (67)Молодчина, в общем… – сказал он, покашляв, и замолчал. (68)Обернувшись, он посмотрел на сына. (69)Тот стоял, подставляя лицо теплоте лучей. (70)Евгений Петрович глядел на него с нежностью, с гордостью… (71)Сын провёл по лицу рукой, будто умылся солнцем, и осторожно шагнул вперёд.

(72)А отец всё глядел на него не отрывая глаз. (73)Он словно хотел впитать идущий от сына ясный и чистый свет духовной силы, – великий свет, который может озарить путь человеку даже тогда, когда у него навеки отнята бессмертная краса торжествующего солнечного дня.

(По Т. Тэсс*) * Татьяна Тэсс (настоящее имя ‒ Татьяна Николаевна Сосю́ра, 1906–1983) – советская писательница, журналистка, публицист, признанный мастер очерка и рассказа.

(1)Я стояла в ординаторской, смотрела на фикус и думала о своих пациентах. – (2)Кира Петровна! (3)О чём вы так задумались? (4)Обернулась. (5)Рядом стоял доктор Чагин – низенький, массивный человек, заведующий отделением травматологии и ортопедии. (6)Тяжёлое, крупное, волевое лицо с янтарными, пронзительными, немигающими глазами. (7)Железно-седые, густые волосы враскидку каким-то острым клювом сходятся на лбу.

(8)Общее впечатление – недоброй, умной, насупленной птицы. (9)Он стоял, опершись на палку, кряжистую, витую, с загнутой ручкой. (10)Говорили, что потерял ногу на войне. (11)И, что ещё страшнее, – семью. (12)В больнице Чагин держался особняком, дружбы, даже приятельства ни с кем не заводил. (13)Всех тут звали по имени-отчеству, а его почему-то не Глеб Евгеньевич, а доктор Чагин. (14)Замкнут, ироничен, опрятно одет… (15)Стояли мы с ним у кадки с фикусом. (16)Этот фикус был особенный.

(17)На его верхушке красовался свежий зелёный побег – третий за зиму. – (18)Что это вы так пристально разглядываете? – спросил Чагин. – (19)Да вот на фикус смотрю. – (20)Что же вы в нём усмотрели? – (21)Упрямый субъект. (22)В книге «Комнатные растения» сказано: если срезать побег у верхушки, фикус начинает ветвиться. (23)А этот – ни в какую. (24)Стрижём его, стрижём. (25)А он всё растёт в одном направлении – вверх. – (26)Черта, достойная уважения, – серьёзно ответил Чагин. – (27)Его урезали, его искалечили, а он всё остаётся собой. (28)С того нашего разговора прошло много времени. (29)И я, врач, после сложного перелома бедра оказалась пациентом. (30)Несколько операций, много боли, вытяжение, костыли. (31)Сначала лежала в больнице в Москве, потом отправили в родной город. (32)Доктор Чагин – именно ему предстояло заниматься моим дальнейшим лечением.

(33)Снова рентгены, анализы. (34)Снова гимнастика, физиотерапия. (35)Снова костыли, от которых невыносимо болели плечи… (36)Примерно месяц я пробыла в родной больнице. (37)И вот Чагин пригласил меня в свой кабинет – поговорить. (38)Сердце замерло. (39)Кабинетик крохотный, совсем игрушечный, всё впритык: стол, топчан, кресло. (40)Сели. – (41)Помните, – начал он, – наш разговор в коридоре у фикуса? – (42)Не помню. (43)Какой фикус? (44)Какой разговор? – (45)А я помню. (46)Фикус – упрямый, стойкий. (47)Его стригут, укрощают, калечат, а он растёт всё в том же направлении – вверх, вверх и вверх. (48)Я вспомнила всё это. (49)И поняла, зачем Чагин позвал меня.

– (50)Сращения нет? – всё же спросила я с крупицей надежды. – (51)Сращения нет. (52)И новая операция вряд ли что-нибудь даст. – (53)А перспективы? – (54)Полной реабилитации ждать нельзя. (55)Частичная возможна. (56)Всё это зависит от вас. – (57)Значит, до конца – на этих костылях? – (58)Может быть, без них, с палкой. (59)Хожу же я с ней. (60)С работой справляюсь. (61)Значит, справитесь и вы. (62)Я закрыла лицо руками.

– (63)Испугались? – (64)Нет. (65)Осмысливаю. – (66)Самое главное – не впадать в отчаяние, не жалеть себя. (67)Не замыкаться в собственных бедах. (68)Не обижаться на весь мир, а продолжать жить. (69)Человек, если он стоит этого имени, – хозяин своих настроений. (70)Это я вам говорю как врач врачу. (71)И как калека калеке. (72)Вот оно, это страшное слово – калека. (73)Сколько раз говорила его сама себе. (74)Всё ещё надеясь, не веря, что навсегда. (75)Впервые услышала его от другого человека. (76)Пошатнуло, но не сбило с ног. (77)Отняла руки от лица. (78)Взглянула прямо в глаза Чагину. (79)Даже улыбнулась. – (80)Молодец, – сказал он. – (81)Фикус.

(По И. Грековой*)

* И. Грекова (настоящее имя – Елена Сергеевна Вентцель;1907–2002) – русский прозаик, советский математик, автор учебников по теории вероятностей и исследованию операций, доктор технических наук, профессор.

(1)Юрий Владимирович Мазурок являл собой пример хорошего и грамотного доктора. (2)В этом смысле Наташе – так звали девушку – повезло. (3)Её положили в первом блоке на шестую койку, вели консервативно, лечили, не халтурили, но без особых надежд. (4)Тяжелейший ушиб мозга, кома. (5)Ни сознания, ни дыхания, ни движения. (6)Шло время. (7)Она не умирала, но состояние её не улучшалось. (8)Лежала горячая, как печка.

(9)А ещё к ней приходила мама. (10)Вернее, не совсем к ней. (11)Тогда в реанимацию не пускали. (12)Все контакты были в холле у дверей отделения. (13)Поэтому она не видела свою дочь, а лишь чётко являлась к часу дня, беседовала с Мазурком и приносила передачи. (14)Каждый день. (15)Неизменно приветливая и в ровном настроении. (16)Это бывает далеко не всегда, чтобы родственники приходили каждый день.

(17)Я всегда безошибочно определял, как к тому или иному нашему больному относятся домашние, стоило мне открыть тумбочку, лишь по виду передач. (18)Передачи, что приносила мама Наташи, были на загляденье. (19)Все бутылочки и баночки разложены, упакованы, подписаны. (20)Что вводить в зонд на завтрак, что на обед, а что на ужин. (21)И там, в каждой передаче, всякий раз лежал маленький пакет. (22)Точнее, бумажный кулёк. (23)К нему чёрной аптечной резинкой был прикреплён листочек. (24)Половинка страницы из тетради в клетку. (25)И несколько слов ровным красивым почерком: «Уважаемые медики. (26)Большое спасибо за заботу о моей дочери Наташе. (27)Это вам к чаю».

(28)За все эти долгие дни и недели текст не менялся. (29)В кульке были конфеты. (30)«Мишки», «Белочки». (31)Немного, граммов двести. (32)Как раз на нашу сестринскую бригаду. (33)Каждый день. (34)Каждый день кулёк с этой запиской. (35)И на каждом дежурстве, к каждому вечернему чаепитию мы вытряхивали эти конфеты на блюдце. (36)И я видел, как кто-нибудь из сестёр нет-нет да и смахнёт слезу. (37)А ведь те, кто работает в реанимации, далеко не сентиментальные люди. (38)И чтобы их проняло, надо постараться. (39)Но у неё, у мамы этой Наташи, получилось. (40)И дело вовсе не в конфетах. (41)Сами того не замечая, мы стали чаще к ней подходить. (42)Чаще перестилать. (43)Чаще крутить, вертеть, переворачивая с боку на бок. (44)За несколько месяцев комы у неё не появилось ни единого пролежня, и это в отсутствие санитаров. (45)Когда к концу третьего месяца Наташа пошевелила пальцем, то матери говорить не стали, боясь обнадёжить.

(46)Ещё через неделю появились отчётливые движения в правой руке. (47)Спустя три дня она стала приоткрывать глаза на окрик. (48)А ещё через неделю стала сопротивляться аппарату. (49)Задышала сама. (50)Мы решили держать её у себя подольше. (51)Передержали лишних пару недель. (52)Тех, кто был в таком тяжёлом состоянии, не спешили переводить в отделение. (53)Было уже лето, я дежурил по второму блоку, когда со стороны холла раздался звонок. (54)Закатное солнце сквозь окна било в глаза, и, когда мать с Наташей показались в дверях, у меня не получилось сразу разглядеть Наташино лицо, только силуэт, хотя я тут же отметил, что она идёт сама, легко и без поддержки. (55)Потом, когда рассмотрел, то в первое мгновение даже дыхание перехватило. (56)Как-то из-за всего вместе. (57)А девочкой она оказалась очень красивой, ладной, стройной.

(58)В розовых брючках и полосатой футболке. (59)Она первой протянула руку и пожала мне пальцы. (60)Сильнее, чем тогда, при первых проблесках сознания. (61)Я их усадил в кресла, а сам остался стоять. (62)Она вдруг спросила: – Много со мной было возни? (63)И я почему-то соврал: – Да нет, ерунда! (64)Чуть позже, когда мы уже расслабились, разговорились, я заставил её развязать косынку и осмотрел аккуратный шрам от трахеостомы. (65)За всё время разговора мать не произнесла ни слова. (66)Не отрываясь смотрела на свою дочь и улыбалась. (67)Уже надо было прощаться, я решил их проводить по лестнице до выхода на первый этаж.

(68)Пока мы преодолевали эти три десятка ступенек, я вдруг почувствовал, что не узнал что-то очень важное. (69)И тут понял, что именно. (70)В дверях придержал мать за руку и спросил: – Вы кем работаете? – (71)Медсестрой! – ответила она. – (72)Я всю жизнь медсестрой работаю. (73)Раньше в больнице, сейчас в поликлинике. (74)Вот оно что. (75)Она знала, от кого тут всё зависит. (76)Понимала цену лишней секунды внимания. (77)И я сказал: – Спасибо вам большое! (78)Она взглянула удивлённо, ничего не ответила и поспешила за дочерью, та уже подходила к лифту. (79)Розовые брючки и футболка в полоску.

(По А. М. Моторову*)

* Алексей Маркович Моторов (род. в 1963 г.) – российский писатель, в прошлом работник реанимационного отделения Городской больницы № 7 города Москвы.

(1)Деньги кончились неожиданно. (2)Ещё вчера Анну Вячеславовну радовал приятный шорох купюр в видавшем виды портмоне, а сегодня она смогла обнаружить только мятую пятидесятирублёвку. (3)До пенсии оставалось больше недели. (4)Она присела на диван и обвела взглядом гостиную. (5)Следовало чтото продать из содержимого большого, внушающего почтение шкафа.

(6)Сын просил никогда этого не делать, сразу обращаться к нему, но Анна Вячеславовна была уверена, что он и не заметит отсутствия какой-нибудь изящной чашки. (7)Анна Вячеславовна выбрала статуэтку давнишнего немецкого производства, потом отправилась в комиссионный магазин, к счастью, расположенный совсем недалеко. (8)Её ждало разочарование. (9)Словоохотливая владелица обвела рукой сплошь заставленные статуэтками и хрусталём полки, вздохнула и сказала, что взять что-то «в деньги» не получится, об этом не может быть и речи, только на комиссию, да и то неизвестно, когда всё это продастся, спрос в последнее время резко упал. (10)В утешение она дала Анне Вячеславовне телефон какого-то антиквара, который может купить всё за живые деньги, но, конечно, дешевле. (11)До́ма Анна Вячеславовна после некоторого раздумья набрала записанный номер. (12)Голос в телефонной трубке внушал доверие.

(13)Он выслушал Анну Вячеславовну, записал адрес и пообещал подъехать сегодня же. (14)Антиквар оказался сравнительно молодым человеком приятной наружности, располагающим к себе. (15)«Ну, показывайте, что у вас тут есть», – по-хозяйски огляделся он. (16)Анна Вячеславовна показала статуэтку. (17)«А вот там и там у вас ещё что?» – стал спрашивать тот. (18)Анна Вячеславовна заикнулась было, что ничего больше она продавать не собирается, ей бы только до пенсии дожить. (19)«А перед следующей пенсией снова мне позвоните? (20)Давайте создадим задел, чтоб у вас был небольшой капитал на чёрный день», – молодой человек звучал убедительно. (21)К тому же Анна Вячеславовна чувствовала, как на неё накатывает усталость, сил сопротивляться не было. (22)«Вот за это всё – пятнадцать тысяч триста рублей, – сказал он. – (23)Я даю самую лучшую цену, спросите у кого хотите». (24)Чтобы немного выгадать время на размышление, Анна Вячеславовна предложила молодому человеку чаю. (25)Пока они пили чай, она рассказывала ему свою жизнь. (26)Молодой человек слушал внимательно.

(27)Хотелось вспоминать и вспоминать. (28)Молодой статный Алёша в ладно сидящей военной форме с боевыми наградами, поэт Константин Симонов с седыми висками и умными, немного грустными глазами, и рядом худенькая девчонка-блокадница. (29)«И что потом?» – спросил молодой человек. (30)«Алёша попросил его на книге расписаться. (31)А тот, как узнал, что его зовут Алёша, написал: (32)Ты, конечно, помнишь, Алёша, дороги войны… (33)Счастья тебе в мирной жизни! (34)На меня посмотрел и хитро так подмигнул». (35)Молодой человек заинтересовался. (36)«А увидеть автограф Симонова можно?» (37)Анна Вячеславовна достала тоненький ветхий сборник на жёлтой бумаге, старательно упакованный в пластиковый пакет, осторожно вынула и раскрыла первую страницу. (38)Молодой человек внимательно разглядывал симоновский автограф.

(39)«Добавлю за это тысячу двести, всего будет шестнадцать с половиной», – произнёс он. (40)«Что вы, что вы, – замахала руками Анна Вячеславовна, – это не продаётся». (41)Молодой человек не стал настаивать. (42)Он попросил пачку старых газет и принялся паковать вещи. (43)Анне Вячеславовне хотелось, чтобы он поскорее ушёл, и отчего-то было стыдно. (44)«Да, вы знаете, – сказал молодой человек. – у меня есть друг, он фанат Симонова, трясётся над каждой его строчкой. (45)Можно я возьму у вас книжечку на пару дней, другу покажу. (46)Через два дня верну.(47)Коллекционеры, они, знаете, сумасшедшие люди». (48)Анна Вячеславовна хотела отказать, но язык не повернулся. (49)Человек ведь действительно любит Симонова, ему важно этот автограф увидеть своими глазами. (50)Молодой человек расценил молчание как согласие и быстро сунул книжку в сумку. (51)Через два дня он не появился. (52)На пятый день Анна Вячеславовна позвонила ему сама.

(53)«Я в командировке, – ответил молодой человек. – (54)Приеду через два дня – и сразу к вам с книжкой». (55)После этого разговора прошла неделя. (56)Анна Вячеславовна позвонила ещё раз. (57)«Да-да, я всё помню, – ответил молодой человек. – (58)Завтра я у вас». (59)Так продолжалось с месяц. (60)В конце концов молодой человек предложил заменить утраченную книжку собранием сочинений Симонова. (61)«Ну как вы не понимаете, – чуть не плакала Анна Вячеславовна, – там же автограф Симонова. (62)Алёше. (63)Это для меня так важно». (64)Молодой человек помолчал в трубку. (65)«Это всего лишь книга, – сказал он. – (66)Стихи Симонова вы найдёте в любом другом издании, и в Интернете их полно. (67)А автограф, ну что автограф. (68)Всего лишь несколько слов, написанных давно умершим человеком. (69)У него даже могилы нет, прах по полю развеяли. (70)Ну, извините, так получилось». (71)После этого он перестал отвечать на звонки. (72)Анна Вячеславовна прожила ужасный месяц.

(73)Её мучила совесть, она чувствовала себя предательницей – по отношению к Алёше, к совместно прожитым счастливым годам, к совместно нажитым вещам, не представлявшим антикварной ценности, но таким дорогим им обоим. (74)Скоро она слегла и больше уже не вставала. (75)Сын приехал проведать заболевшую мать и совершенно не заметил изрядно опустевшего шкафа. (76)А про автограф Симонова Анна Вячеславовна ему не сказала. (77)Потому что это сына не касалось. (78)Это касалось только её и Алёши, с которым ей скоро предстояло увидеться.

(По Н.С. Литвинец*)

* Нина Сергеевна Литвинец (род. в 1947 г.) – российская писательница, литературовед, переводчик.